Летом 1960 года, будучи студентом антропологии Калифорнийского

университета, что в Лос-Анжелесе, я совершил несколько поездок на

юго-запад, чтобы собрать сведения о лекарственных растениях, используемых

индейцами тех мест. События, о которых я описываю здесь, начались во время

одной из поездок.

 Ожидая автобуса в пограничном городке, я разговаривал со своим

другом, который был моим гидом и помощником в моих исследованиях. Внезапно

наклонившись, он указал мне на седовласого старого индейца, сидевшего под

окошком, который, по его словам, разбирался в растениях, особенно в

пейоте. Я попросил приятеля представить меня этому человеку.

 Мой друг подошел к нему и поздоровался. Поговорив с ним немного, друг

жестом подозвал меня и тотчас отошел, не позаботившись о том, чтобы нас

познакомить... Старик ни в коей мере не был удивлен. Я представился, а он

сказал, что его зовут Хуан и что он к моим услугам. По моей инициативе мы

пожали друг другу руки и немного помолчали. Это было не натянутое

молчание, но спокойствие естественное и ненапряженное с обеих сторон.

 Хотя его темное лицо и морщинистая шея указывали на возраст, меня

поразило, что его тело было крепкое и мускулистое... Я сказал ему, что

интересуюсь лекарственными растениями. Хотя, по правде сказать, я почти

совсем ничего не знал о пейоте, я претендовал на то, что знаю очень много

и даже намекнул, что ему будет очень полезно поговорить со мной.

 Когда я болтал в таком духе, он медленно кивнул и посмотрел на меня,

но ничего не сказал. Я отвел глаза от него, и мы кончили тем, что сидели

против друг друга в гробовом молчании. Наконец, как мне показалось, после

очень долгого времени, дон Хуан поднялся и выглянул  в окно. Как раз

подходил его автобус. Он попрощался и покинул станцию.

 Я был раздражен тем, что говорил ему чепуху и тем, что он видел меня

насквозь.